В театре «Особняк» до 25 мая впервые проходит архитектурно-театральный фестиваль «Персона Левинсона». Он посвящен архитектору Евгению Левинсону — этот архитектор спроектировал станцию метро «Автово», несколько жилых домов, ставших памятниками конструктивизма, первое высотное здание Ленинграда — гостиницу «Советская».
Фестиваль сочетает архитектуру и театр, в нем участвуют драматург Соня Дымшиц, музыкальное объединение mader nort, актриса Алиса Олейник, режиссер Евгений Анисимов и другие театральные деятели, а лекции читают Константин Учитель, Вячеслав Гайворонский и Вадим Басс.
Куратор фестиваля искусствовед Вера Першина рассказала «Бумаге», почему нужно расшифровывать архитектуру и как театр помогает это сделать.
Вера Першина
искусствовед, куратор «Персоны Левинсона», гид и лектор проекта «Петербург глазами инженера»
— Это первый в Петербурге фестиваль, в котором сочетаются архитектура и театр?
— Это точно первый такой фестиваль. Он задумывался для того, чтобы объединить интерес профессионального сообщества, горожан, а также людей творческих профессий к архитектуре города. Неспроста возникла формула «архитектура и театр». Если мы посмотрим на то, как устроены декорации в театре, то увидим, что они схожи с тем, как устроена архитектура, особенно в Петербурге.
Оригинальность фестиваля в том, что мы говорим об архитектуре через глубокие исследования, работу с архивами, консультации с современными архитекторами и историками архитектуры. А художники, которые с нами работают на фестивале, погружены в контекст пластического искусства и авангарда.
Архитектура создает пространство для нашей жизни: здесь и сейчас. Это сложное искусство и сложная среда. Поэтому ей необходимо толкование. И театр в этом случае — это инструмент, который может помочь прояснить задачи, стоящие за конкретными архитектурными проектами.
Мой личный интерес как искусствоведа связан с глубоким изучением и погружением в архитектуру как искусство. Но это искусство недостаточно воспринимать в отрыве от широчайшего спектра материально-технических обстоятельств, культуры и контекста, в том числе исторического. Вот для того, чтобы преодолеть этот разрыв между обыденным пользованием городской средой и большими архитектурными замыслами, был задуман этот фестиваль. Преодоление своеобразного отчуждения, дающее новый контакт с действительностью, а в итоге и с самим собой. Понимая как устроена архитектура, как она на нас воздействует, мы лучше понимаем себя, прислушиваемся к нашим ощущениям.
— Фестиваль проходит в театре «Особняк», здание которого проектировал Левинсон. Он задумывался специально под эту площадку?
— Так замечательно сложилось, что театр «Особняк» с удовольствием откликнулся на предложение организовать фестиваль, заинтересовавшись моей работой по исследованию архитектуры Левинсона. Сам архитектор жил и работал в доме, где находится театр. Я рада, что у театра как итог фестиваля останется такой замечательный проект-спектакль, проработанный со стороны именно архитектурной специфики и замысла. Конечно, при разработке событий фестиваля учитывался исторический контекст времени, в котором строилось именно это здание. Эти особенности времени 1930-х годов зритель сможет услышать в тексте спектакля, музыке, созданных специально для фестиваля.
— Вы водите экскурсии к зданиям Левинсона. Как современная публика реагирует на его проекты — что нравится, а что нет?
— В СССР заказчиком было государство. А Левинсон — архитектор, которому удавалось реализовывать достаточно сложные, с точки зрения требований государства, проекты. Мы можем проследить, как менялась советская архитектура от авангарда к сталинскому неоклассицизму, а далее — к советскому модернизму. Всё это — идеологические решения, которые влияли на развитие отечественной архитектуры и на формирование городской среды. И во все эти периоды Левинсону удавалась активно проектировать и строить. Поэтому и наш фестиваль сопровождают экскурсии. Они популярные, но без упрощения. Это одна из важнейших задач нашего фестиваля — дать людям ключ к пониманию того, как устроена архитектура, какие глобальные замыслы в нее были вложены.
Если говорить о вкусах современных горожан, то кто-то любит конструктивизм, а кто-то не переносит его. То же самое касается и сталинского классицизма, и советского модернизма. Когда люди приходят на экскурсию по советской архитектуре, я спрашиваю, нравится ли она им. Многим — нет. Но я считаю, что это хорошо. Ведь человек уже совершил сверхусилие — он пришел, чтобы сказать, что ему это не нравится. А это уже два шага до любви. С этим интересно работать.
— Какое театральное наследие оставил Левинсон?
— Он работал художником-декоратором, начиная со времен Гражданской войны, создавал декорации и афиши. Сам неоднократно отмечал, что понимание того, как устроено городское пространство, у него сложилось именно на основе театрального опыта. Во многих его зданиях это заметно.
Из его театрального наследия сохранились эскизы и рисунки декораций. Они хранятся в Музее театрального и музыкального искусства, в Центральном государственном архиве литературы и искусства, и в музее архитектуры А.В. Щусева. Есть также рисунки афиш и нереализованных проектов театров. Из построенного советую посмотреть Дом культуры Промкооперации, он же Дом культуры Ленсовета на Петроградской стороне. Он создавался в 1931–38 годах совместно с архитектором Владимиром Оскаровичем Мунцем. На примере этого здания много всего интересного можно увидеть, начиная с планировочного решения, заканчивая архитектурными «цитатами» Древнего Рима.
— В Петербурге проходят фестивали, посвященные в первую очередь литераторам — Достоевскому, Бродскому, Довлатову. Хотели бы вы встать в один ряд с ними и делать фестиваль регулярно?
— Эти фестивали действительно многолетние и узнаваемые, и наша задача — тоже сделать фестиваль ежегодным. Но нам важно говорить и популяризировать историческое архитектурное наследие. Возможно, в следующие годы речь пойдет уже не о Левинсоне. У фестиваля есть творческий потенциал для развития. А на стыке архитектуры, театра и музыки можно объединить людей из разных областей и интересов.
Что еще почитать:
- В «Плохом театре» зрители не платят за билеты, а актеры не получают зарплату. Но проект работает уже 7 лет. Вот его история.
- «Никто не говорит, что „Театр Ненормативной Пластики“ запрещен или отменен, но…». Роман Каганович — о депрессии, театральной цензуре и поддержке зрителей.
