Работа — чем страннее, тем лучше, одежда из «Спасибо», обеды у друзей и шампунь из детского лагеря. В своей новой книге Саша Скочиленко вспоминает Петербург 2010-х и жизнь своих друзей — неформалов и свободных художников.
«Бумага» публикует главу из книги «Мой тюремный трип» — это сборник дневников, которые Саша вела с ареста весной 2022-го до обмена летом 2024-го.
«Друзья хотят покушать»
Конечно, нам, таким идейным и свободным, надо было как-то выживать. Проблема с одеждой решалась просто: я всегда была рада донашивать шмотки за друзьями. В нашей среде происходил постоянный круговорот вещей, многие из которых были изначально куплены в секонд-хендах.
Помните поговорку: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей?» В какой-то момент я поняла, что друзей у меня так много, что я каждый день могу ходить в гости к разным людям и угощаться у них обедом, при этом никого не обременяя частыми визитами.
Очень помогала мне Катя — филантроп и добрейшей души человек. Катя имела большое состояние, но не тратила его на дизайнерскую одежду и кутеж в клубах, как это обычно делала российская золотая молодежь. Вместо этого она размещала в своей квартире нищих творческих друзей, кормила их и вкладывалась в их творчество.
Мне Катя часто дарила дорогие безглютеновые продукты, которые я не могла себе позволить. Иногда мы организовывали джемы у Кати в большой кухне-гостиной, наполняя дом музыкой. А хозяйка и ее домочадцы угощали нас ужином.
Помогал мне и Лёша Белозёров. Мы виделись пару раз в неделю и ходили в веганские кафе, которые он любил. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех великодушных спонсоров моей жизни.
Конечно, среди независимых артистов Питера не одна я была такой голодной. Был даже закрытый чат, объединявший самых креативных людей города с большой потребностью в… еде. Назывался он «Друзья хотят покушать». Там люди раздавали друг другу излишки еды.
Была еще такая авантюра — администраторы чата договаривались с пафосными магазинами вроде «Фруктовой лавки», чтобы они делились с голодными художниками неликвидным товаром (который всё равно выбросят). В чате раздавали ненужные вещи или, наоборот, писали, чего тебе не хватает, и это тоже неплохой пример самоорганизации.
Был еще чат «Работа для друзей». Там предлагали работу, чаще всего разовую. Благодаря этому чату я однажды красила в розовый старые двери для инсталляции, поработала грузчицей на переезде и уборщицей в глиняной мастерской.
В нашей среде тогда особым уважением пользовалась работа, как можно менее подходящая для утонченных творческих людей. Мы то ли бессознательно перенимали левые идеи, витавшие в воздухе, то ли следовали примеру культовых личностей вроде Виктора Цоя, работавшего в кочегарке. А может, просто физическая работа экономит эмоциональные силы и творческую энергию, необходимую для наших основных занятий.
Один мой коллега-электронщик устанавливал камеры видеонаблюдения. Никола был разнорабочим, помогавшим в монтаже сцен на разных мероприятиях. Подруга-художница Эльвира Рябинина собирала сковородки на заводе «Тефаль», а у другого знакомого-нойзера была самая психоделическая профессия — продавец в магазине ковров! Рассказывали, что позже он устроился работать крановщиком, но был уволен за то, что писал на прохожих из кабины подъемного крана.
Самой престижной работой в наших кругах считалась стройка или завод. Так что я поработала на нескольких частных ремонтах и даже помощницей реставраторши в Князь-Владимирском соборе. А накануне ареста я подрабатывала «мужессой на час» — устанавливала полки, карнизы и люстры, собирала небольшую мебель.
Еще считалось, что чем страннее работа — тем лучше. Например, было козырное место в компании по оценке недвижимости, должность называлась «помощник оценщика». Работа состояла в том, чтобы ездить по домам и фотографировать квартиры и документы. Долго я там не протянула, так как ходить и даже бегать приходилось очень много, а найти б/у обувь по размеру почти невозможно.
Я тогда поняла, почему людей с плоскостопием не берут в армию. Всего за месяц я ужасно убила ноги. На пальцах образовались мозоли и раны, и каждый шаг давался с ужасной болью. Так что я решила чередовать активную работу с сидячей.
Иллюстрации мне заказывали редко, так что больше всего меня спасали заказы на видеомонтаж от подруги из Украины Светы Погасий. Я монтировала видео, снятые в ее дитячей киностудии Kids Movie, и заочно знакомилась с детьми — с теми, за чьи судьбы буду так сильно переживать в 2022-м.
Генеральными спонсорам моих тогдашних нищенских будней были два предприятия. Во-первых, благотворительный магазин «Спасибо», в котором я так и не поработала. Во-вторых, склад натуральной и этичной косметики «Лабораториум», где я провела немало рабочих смен.
Неформалы Питера циркулировали из «Лабораториума» в «Спасибо» и обратно. Мы носили пестрые одежды, пирсинги и татуировки и иногда курили траву в обеденные перерывы. Кажется, это были единственные места в городе, где работодателей это не волновало.
Благодаря магазину «Спасибо» у нас был доступ к самой необычной одежде, причем задешево или вовсе бесплатно. «Лабораториум» снабжал нас мылом ручной работы, солью для ванн и шампунями — на предприятии часто попадался брак, который мы забирали домой.
Мои запасы бытовой химии также пополняла работа в детском лагере «12 коллегий» — у них можно было забирать шампуни и гели для душа, оставшиеся после смены. Работы с детьми я тоже не чуралась. Во-первых, художнику необходимо перенимать детский непосредственный взгляд на мир. Во-вторых, дети взращивают чувство ответственности в людях, слишком погрузившихся в андеграундный хаос.
Перед самым арестом я устроилась администратором в детский центр с милейшим названием «Куча мала». В мои обязанности входило записывать детей на занятия, принимать оплату, прибирать помещение и печатать на принтере раскраски, за которыми выстраивалась детская очередь.
Самой сложной моей подработкой была должность няни у очаровательной семилетней девочки по имени Ксюша. Я часто приходила к ней с инструментами и импровизировала, а она на ходу сочиняла песни или танцевала под мою музыку. Родители девочки разрешили мне обедать у них. В тот момент я пыталась выбраться из мании и принимала нейролептик, от которого постоянно чувствовала голод.
Однажды Ксюша сказала мне прямо:
«Саша, кажется, ты у нас слишком много ешь».
Я ответила, что родители мне разрешили есть все, что я увижу в доме.
На что Ксюша разумно парировала:
«Саша, иногда ты понимаешь все слишком буквально!»
Купить бумажную или электронную книгу Саши можно на сайте издательства Freedom Letters с помощью карты иностранного банка.
