Заксобрание Петербурга приняло в двух чтениях законопроект об ответственности за «склонение к абортам». Чиновники предложили установить штрафы: для физлиц 3–5 тысячи рублей, для должностных лиц — 10–20 тысяч, а для юрлиц — 30–50 тысяч, чтобы «создать безопасную для семьи и материнства информационную среду» в городе.
Авторы законопроекта — трое мужчин. Один из них, Всеволод Беликов, рассказал, что при его составлении ссылались на опыт Вологодской области, где подобный закон вступил в силу в январе 2024 года.
«Бумага» поговорила с экспертами и рассказывает, как применяют законы о «склонении к абортам» в других регионах, изменятся ли условия работы гинекологов и как на самом деле надо поддерживать женщин, которые не хотят делать аборт.
Запрет «склонять к абортам» действует в 20 с лишним регионах, но пока еще никого не штрафовали
Первый законопроект о «склонении к абортам» вступил в силу в Мордовии в 2024 году. В это же время подобный запрет приняли еще около 20 регионов. Действует он только на уровне субъектов — хотя церковь и выступает за принятие подобного общефедерального закона, поясняет в разговоре с «Бумагой» Мари Давтян, адвокат и руководительница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия.
При этом реальное правоприменение законопроекта неизвестно: в России пока нет прецедентов, когда кого-то штрафовали бы за «склонение к аборту», рассказывает Давтян. Эксперт проекта «Право на аборт» также подтвердил «Бумаге», что правоприменительной практики по этому закону нет.
Один из авторов законопроекта Беликов заявил, что при его разработке депутаты ссылались на опыт Вологодской области. О том, что в Вологодской области сократилось количество абортов в 13 раз за первый квартал 2025 года, заявил губернатор региона Георгий Филимонов: было 420, стало 32 за квартал. Но дело не в законе о «склонении». Сам губернатор заявил, что частные клиники перестали выполнять процедуры по прерыванию беременности (официального запрета на это нет). Помимо этого, в Вологодской области действуют программы по сохранению беременности. По одной из них врачи могут получить от 5 до 25 тысяч за сохранение беременности.
Никто не представляет, что именно будут относить к «склонению». Гинекологи могут перестраховываться и не давать женщинам необходимую информацию
Как указано в проекте петербургского документа, «склонением к аборту» будет считаться «совершение действий, направленных на понуждения беременной женщины к искусственному прерыванию беременности путем уговоров, предложений, подкупа, обмана».
Однако, как рассказывает Давтян, из-за формулировки закона появляется риск, что толкование будет «бессистемным и резиновым». «Данный закон не защищает чьи-либо права, наоборот, он направлен на запугивание врачей и ограничение доступа к информации об аборте для женщин», — поясняет юрист.
Такой закон, по мнению Давтян, не защищает право женщины на сохранение ребенка. По ее словам, на аборте, как правило, настаивают близкие — партнер, муж или родственники, и даже если их привлекут к административной ответственности, фактически женщине это никак не поможет.
В законопроекте указано, что если врач информирует беременную женщину об аборте при наличии медицинских или социальных показаний в соответствии с законом, это не будет являться «склонением к искусственному прерыванию беременности» и правонарушением. К социальным показаниям для аборта относятся лишение или ограничение родительских прав, изнасилование, нахождение женщины в местах лишения свободы, смерть мужа во время беременности или наличие у него инвалидности I-II группы.
Эксперт проекта «Право на аборт» считает, что изменений в работе акушеров-гинекологов при введении такого закона быть не должно, и информирование о медицинской услуге и праве ее получить не должно приравниваться к склонению к аборту. «Врачи, как и прежде, имеют право и обязаны консультировать, предоставлять всю необходимую информацию и информировать о правах женщин на аборт, поскольку всё это касается порядка оказания медицинской помощи», — рассказывает юрист проекта.
Мари Давтян опасается, что главной «мишенью» закона всё же станут гинекологи. С принятием закона есть высокий риск, что врачи перестанут обсуждать аборт с пациенткой из-за страха привлечения к ответственности.
Есть случаи, когда гинеколог обязан проинформировать пациентку о возможности сделать аборт, напоминает Александр Абдин, врач и директор клиник «Евромед», — для этого есть строгий перечень медицинских показаний. Врачи могут рекомендовать прервать беременность на ранних сроках, если речь идет о сохранении жизни женщины или о серьезных патологиях плода.
«Например, беременная девушка-подросток с одной почкой точно не сможет выносить беременность. Вы предлагаете врачу закрыть рот и не говорить об опасности для здоровья?» — удивляется Абдин.
Врачи и так уговаривают пациенток не делать аборты из-за уже принятых рекомендаций
Директор клиник «Евромед» Александр Абдин считает, что и без этого закона на государственном уровне введены все меры для того, чтобы женщина принимала «автономное и продуманное решение» по поводу сохранения беременности.
Как поясняет Абдин, перед прерыванием беременности женщина подписывает достаточное количество добровольно-информированных согласий, ждет «неделю тишины», а гинеколог несколько раз устно проговаривает, что беременность рекомендуется сохранить и пациентка сама берет ответственность за свое решение и понимает все риски.
«Эта проблема — просто выдуманный фантом. Гинекологи, наоборот, практически всех отговаривают от прерывания беременности, когда есть возможность здоровой женщине родить: врач никогда не встанет на ее пути и не будет призывать к аборту. Этот запрет — просто грубое пренебрежение и неуважение к профессии акушера-гинеколога — будто там сидят садисты и абортарии», — считает Абдин.
Практика доабортного консультирования стала обязательной в 2012 году: с тех пор пациентку, которая хочет сделать аборт, после осмотра у гинеколога направляют на консультацию с психологом. Минздрав даже подготовил для них специальные методички: например, в них сказано, что необходимо рассказать пациентке, что с восьмой недели эмбрион чувствует боль и умеет сосать палец. По данным издания «Если быть точным», доабортное консультирование «предотвратило» 42 тысячи абортов.
Уже сейчас методические рекомендации по доабортному консультированию предлагают психологам «манипулировать, чтобы склонить женщину к принятию решения о рождении ребенка», что нарушает этику психолога, считает Мари Давтян.
«О таком некорректном поведении специалистов женщины уже сообщали. Тут нужен как раз другой закон — защищающий женщин от репродуктивного давления», — рассказывает Давтян.
Юрист предполагает, что после принятия нового закона на обязательном психологическом доабортном консультировании некоторые специалисты будут еще больше давить на женщину — например, пугать последствиями аборта.
Этот закон — идеологизированная мера, а не демографическая или правовая
Абдин уверен, что новый закон в действительности не повлияет на работу гинекологов, потому что отсутствуют какие-либо механизмы, благодаря которым можно было бы контролировать «склонение к абортам».
«У нас нет законодательной нормы, чтобы контролировать разговор гинеколога с пациенткой, но я не исключаю, что это могло бы быть хорошей мерой. Можно, конечно, установить камеры, как в ГАИ. Если это решат делать на уровне закона об охране здоровья, то придется фиксировать разговор гинеколога с пациенткой на диктофон и собирать эти записи», — предполагает Абдин.
Но, по его мнению, до этого не дойдет. Сам законопроект о «склонении к абортам», с его точки зрения, скорее политизированная «пиар-ширма». С этим согласны и другие эксперты.
Число абортов последние 15 лет в России падает независимо от вектора государственной политики: повышается доступность контрацепции и грамотность женщин. В Петербурге, по данным Петростата, с 2019 по 2023 год число искусственных прерываний беременности снизилось с 19 до 13,8 тысяч. Однако доля от числа родившихся не меняется, то есть меньше становится и рожденных детей, и абортов — это может быть связано с общем падением рождаемости.
«Почему-то рождаемость решили поднимать именно таким путем, хотя это мало отношения имеет к демографическим процессам. Я не знаю, куда смотрит законодатель — видать, просто возникает надобность что-то сделать в этом направлении. Они просто в какую-то щелку увидели проблему абортов», — считает Абдин.
Мари Давтян также считает, что нет исторических примеров, когда политическое давление на женщин приводило к долгосрочному улучшению демографической ситуации.
«Депутаты Закса мужчины, которые его разработали и внесли, отчитаются перед условным управлением по внутренней политике и забудут о нем. А практические проблемы, которые влияют на репродуктивный выбор женщины и семьи — уровень доходов, обеспеченность жильем, доступность учреждений ясельного и дошкольного учреждения — так и останутся не решенными на должном уровне», — рассказывает Давтян.
Проблема склонения женщин к абортам существует, но она связана не с гинекологами, а с бедностью и зависимостью от родственников
Закон об ответственности за склонение к абортам может распространяться и на партнеров женщин — например, беременная может пожаловаться, если ее склоняют к абортам. Однако, как отмечает Софья Русова, правозащитница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия, маловероятно, что при подобной жалобе последует реакция от сотрудников правоохранительных органов. Как она считает, такой закон не имеет никакого отношения к реальной защите прав материнства и детства.
«Это популистский проект, которым легко отчитываться, что мы принимаем какие-то меры для повышения рождаемости. Хотя в России, как и во многих странах, мало женщин фертильного возраста. Часть из них не готовы ни к ранним, ни к поздним родам по социально-политическим причинам», — рассказывает Русова.
Эксперт организации «Право на аборт» также считает, что помощь от этого закона находится больше «в области риторики, чем юриспруденции». «Если женщина хочет родить ребенка, но не может позволить себе этого ввиду материального положения, то привлечение к ответственности тех, кто «уговаривает» ее сделать аборт, вряд ли может решить ее проблему», — поясняет эксперт.
Как поясняет правозащитница Софья Русова, защита беременных женщин связана в основном с государственной политикой и мерами поддержки, которые выделяются на защиту детства, материнства и, например, матерей-одиночек. Она считает, что поддержка беременных женщин, желающих сохранить ребенка, относится именно к экономическим мерам, которые оказывает государство.
«Если переводить в экономический эквивалент, то в России их недостаточно. Нужно говорить о том, что стоит выделять больше социальных пособий, делать инфраструктуру, ясельные группы, давать молодым мамам возможность переобучаться, искать работу», — рассказывает Русова.
Эксперт организации «Право на аборт» также считает, что специальных мер поддержки беременных женщин в России нет, а есть только общие — например, пособие по беременности, родам и уходу за ребенком.
Правозащитница Софья Русова поясняет, что сейчас поддержкой беременных во многом занимается некоммерческий сектор, в то время как государство работает недостаточно эффективно. «Репродуктивный выбор девушек может быть в сторону аборта, потому что они видят, что их не поддерживает ни семья, ни государство, и с ребенком они останутся одни», — рассказывает она.
Если женщина все-таки сталкивается с репродуктивным насилием и ее принуждают к аборту, это можно сравнить с ситуацией домашнего насилия и алгоритм действий в таком случае будет похожий, рассказывает Русова. Как поясняет правозащитница, сначала нужно осознать проблему, подготовить план ухода от агрессора и найти способы защиты и поддержки.
Во всех городах России есть кризисные центры для женщин, оказавшихся в трудной жизненной ситуации: в них можно получить временное жилье, консультации, психологическую и юридическую поддержку. Например, в Санкт-Петербурге таких центров несколько — государственные центры и некоммерческие «Дом для мамы», «Кризисный центр» и другие.
Что еще почитать:
- Что будет, если в частных клиниках запретят аборты? Руководители медцентров — о вреде для женщин, детях-отказниках и уговорах сохранять беременность.
- Могут ли в России запретить аборты и как женщины относятся к «традиционным ценностям»? Интервью с социологом.
